Последний танец вдвоем - Страница 37

– Детка, ты бы съела хоть что-нибудь, – сказала Билли, обеспокоенно глядя на нее. – Уже при мне ты столько потеряла в весе, хотя и терять вроде выбыло уже нечего.

– Обещаю тебе попробовать цыпленка, когда вы до него доберетесь, – пожала плечами Джиджи.

– О'кей, но я позабочусь, чтобы ты не увильнула от обещания! А теперь придется мне кое в чем сознаться. С самого приезда мне до смерти хотелось взглянуть на твой рождественский подарок, и вчера я не удержалась и открыла его, когда заехала к себе пообедать. Дорогая моя, это так прекрасно, у меня в жизни ничего подобного не было! Стоило надеть, и я просто другой женщиной себя почувствовала, я прямо-таки превратилась в Джорджи – ей ведь живется гораздо веселее, чем Билли. Потом никак не могла заставить себя его снять. Честно скажу, я выглядела божественно, так романтично, так соблазнительно… Пусть, увы, без дворецкого в интерьере. А карточку я прочитала Джессике по телефону, так она ме ня заставила прочитать ее еще и Дэвиду, когда ой пришел с работы. Они никак успокоиться не могли: скрипач в «Кафе-де-Пари»… нитка розового жемчуга… Да они и не представляли, какая ты выдумшица! Сегодня вечером возьму с собой и платье, и собственный портрет на фоне трех сражающихся дворецких. Бедняжка Джесси просто погибает от нетерпения вскрыть и свой подарок, но Страуссы всегда празднуют Рождество по полном программе, поэтому она пока не решается. Спасибо, Джиджи, это самый очаровательный и оригинальный подарок из тех, которые мне довелось получать!

– Когда я увидела это платье, то тут же поняла, что оно тебе понравится. – Джиджи слабо улыбнулась, проявляя хоть какой-то признак заинтересованности.

– А что ты даришь Джесси? Я ей даже не намекну, даю слово!

– Розовую гофрированную пижаму, французскую, примерно 20-х годов, причем она ей будет как раз по размеру.

– И что ты ей написала в карточке?

– Она уже запечатана, но Саша скопировала все карточки: мы тогда думали, что начнем с мистером Джимми выпускать дамское белье.

– Бедный мистер Джимми, – вздохнула Билли. – Жаль, что мы не были с ним знакомы. Я бы, наверное, души в нем не чаяла. Только вообразить, человек умирает от сердечного приступа за игрой в покер, да еще имея на руках выигрышные карты…

– Все там будем, – прервала ее Джиджи. – Может, все и к лучшему. Жизнь у него вполне удалась, и не мучился он ни секунды. А поскольку к тому же был холостяком…

– Ну знаешь, Джиджи, у тебя просто сердца нет! – возмутилась Саша. – А мне ты что делать прикажешь? Я вон сколько у него проработала, привязалась к нему, и уж мне-то его будет очень не хватать. А как насчет того, что его единственный наследник, этот племянник-психиатр, сразу прикрыл дело, чтобы продать компанию Уорнеру? Ха! Всем бы психиатрам уметь так подсуетиться! А у Уорнеров своих манекенщиц хватает, и куда тогда податься Саше Невски после того, как ее уволят? «Все там будем»… – только этим ты и помянешь бедного мистера Джимми? Честное слово, Джиджи, тебе должно быть стыдно!

– К тому же сама идея была замечательная. Больше никто ведь не копирует старинное дамское белье, – добавила Билли. – Мне так жаль, что ваши надежды пошли прахом!

– Но если вам нравится идея, то почему бы вам самой не войти с нами в дело? – предложила Саша. – Вы могли бы создать новую компанию и заняться как раз тем, что собирался делать мистер Джимми.

– Что? О нет, Саша, это вряд ли возможно. Ты только представь, как я, владелица «Магазинов Грез», буду выглядеть на Седьмой авеню!

Билли замотала головой. Понимает ли Саша, как станет смотреть на нее элита производителей белья, если она займется реализацией фантастических планов Джиджи? Да она станет посмешищем, открыв после своей фирмы такое мелкое, пускай и симпатичное, производство.

– А почему бы вам не подать эту мысль кому-нибудь еще? – добавила она. – Я легко свела бы тебя и Джиджи с кем нужно.

– Нет, Билли, спасибо, – поспешно сказала

Джиджи, не дав Саше ответить. – Это будет совсем не так, как с мистером Джимми… С ним у меня было ощущение надежности, пусть я и не сразу согласилась. Но, в конце концов, идея была не моя, а его, ему была нужна я, а не наоборот. Я не стала бы предлагать что-либо подобное кому-то совсем незнакомому.

– А я бы стала, – решительно заявила Саша, пресекая попытки своего кота добраться до паштета.

– На то ты и Орлова, – вяло пробормотала Джиджи.

– Не будь ты сегодня так безнадежна, я бы оскорбилась, – отозвалась Саша. – Но так и быть, сочту твое замечание за похвалу моему умению преодолевать неудачи, стойкости и оптимизму, которого у меня побольше, чем у тебя.

– Как скажешь.

– Нога срастется, а Гэтерум обошлась с тобой на удивление прилично, пусть и вопила по телефону добрых полчаса. Как бы там ни было, она держит для тебя место.

– Держит потому, что не может найти никого другого! Кто еще захочет заниматься таким гнусным, грязным бизнесом? – вскипела вдруг Джиджи. – Уламывать клиентов, желающих получить наилучшее обслуживание, но не желающих раскошеливаться; заманивать ничего не подозревающих людей в самые дорогие цветочные магазины и заставлять их снимать самые дорогие помещения, хотя им это вовсе не нужно… А эти привередливые хозяйки с израненными сердцами, которым ничем и никогда не угодишь? Эти бесконечные мелочи, ворох бумаг, эта точно приклеенная к уху телефонная трубка; эти злобные официанты, которые за спиной перемывают тебе кости, а в глаза дружелюбно улыбаются; это жуткое отношение, когда, как бы ни вымотались судомойки, отдыха им не положено… Знаешь ты об этом? Я все это перенесла, когда начинала, в жизни не забуду. Ненавижу эти банкеты и торжества, весь этот вонючий бизнес ненавижу, не знаю, с чего мне когда-то стукнуло в голову туда податься, и черт меня побери совсем, если я туда вернусь! Лучше поварихой устроюсь в какое-нибудь почтенное семейство.